Лиственный бор как символ ижемского села

У Парижа — Эйфелева башня, у Лондона — Биг-Бэн, у Санкт-Петербурга — шпиль Адмиралтейства. У маленького ижемского села Мошьюга тоже есть свои символы: церковная колокольня и парк Ниедз, где растут вековые лиственницы — высоченные деревья со стволами в два-три обхвата.

— Когда-то парк был любимым местом отдыха для всех жителей деревни, там проводились игры, гулянья и уроки физкультуры. Помню, учитель Кирилл Филиппов часто водил туда ребят, — рассказывает уроженка Мошьюги Полина Ивановна Дуркина. 

Это наше все

Мошьюга основана в середине 18 столетия. Первым поселенцем был Яков Филиппов, который со своим семейством перебрался сюда из Ижмы. Позже, по его просьбе, осваивать новое место жительства приехали семьи Бабиковых и Вокуевых, мастера кузнечных и сапожных дел. Потомки «отцов-основателей» и посадили замечательный лиственный бор.

— Во время праздников здесь водили хороводы. А сколько песен и частушек сложено про Кулим Ниедз! За парком был постоянный уход, дети вместе со взрослыми заботились о деревьях, о чистоте. По парку не ходили ни коровы, ни лошади, — продолжает Полина Ивановна. — Однажды мы со своими сверстниками разделились на три группы и посчитали количество лиственниц. Тогда их было 353.

За последние годы бури повалили немало деревьев, парк поредел. В 1989 году в районе прошел сильный смерч, задевший и вековые лиственницы Мошьюги. Сегодня их осталось уже меньше сотни.

— По парку теперь ездят на мотоциклах, машинах. Мелкие деревца затоптали коровы, — говорит пожилая женщина. — Я тут росла, и сердце щемит каждый раз, как приезжаю на свою малую родину. Мошьюгцам, общественности, депутатам парк надо привести в порядок и обустроить. 

Правда, не все разделяют мнение, что крен надо было убирать. Ведь до 2007 года колокольню в Мошьюге называли «северной Пизанской башней». А сейчас — это просто «памятник деревянного зодчества».

Хлебнула горя

Сама Полина Ивановна Дуркина — тоже человек-история, ей почти 90 лет.

— Я родилась в 1923 году в многодетной семье. Ох, и пришлось нашей семье хлебнуть горя! — вспоминает она.

Из пятнадцати детей выжили двенадцать. Родителей, имевших крепкое хозяйство, раскулачили. Позднее отца, кладовщика колхоза, объявили «врагом народа» и на 10 лет отправили в лагеря.

С ранних лет детям пришлось зарабатывать трудодни. При этом они сумели выучиться. Старшая сестра Анна азы трактора осваивала в МТС, Федор трудился бухгалтером в сельпо. Выпускник Ижмо-Печорского зоотехнического техникума Петр почти четверть века возглавлял самое крупное оленеводческое хозяйство на Ямале, был удостоен Государственной премии РСФСР. 

Братья Николай и Григорий выбрали учительскую стезю. А сама Полина поступила в Ижемский техникум оленеводства и ветеринарии. Но грянула война, срок учебы сократили — и ветеринарного фельдшера направили работать в Усть-Цильму. Там она и встретила Победу. А еще — нашла свою любовь.

— За мной ухаживал красивый, статный офицер. Федор сделал мне предложение, когда приехал со службы в отпуск на родину. Через полгода я получила приглашение на Дальний Восток, в военный городок, к мужу, — вспоминает Полина Ивановна. — 8 лет прожили в военном гарнизоне между Хабаровском и Владивостоком, возле знаменитой станции Лазо. После демобилизации вернулись в Ижму.

Увы, война продолжала убивать людей и в мирное время. Рано умер и муж Полины.

Главное — завязать 

Она искусно шьет тапочки, пимы, мягкие игрушки, которые охотно раздаривает гостям и родственникам. Сама сшила и ижемский сарафан для своей дочери, выступающей в фольклорном ансамбле.

Сегодня девушки, по словам Полины Ивановны, когда облачаются в ижемский сарафан, неправильно делают кокошник (баба юр). У большинства современных ижемок баба юр получается не по-ижемски, а скорее, по-усть-цилемски. 

— По-ижемски-то, правда, завязывать труднее, зато получается красивее, — строго говорит бабушка Полина.

В том, что нынешние девицы не умеют правильно завязать кокошник, она видит нарушение национальных традиций. А в таких делах мелочей не бывает!